Поезд

Уезжать всегда грустно, особенно если вас наконец-то полюбила дочь вождя племени, а отсутствие лекарства от тифа гонит вас на последний в этом месяце пакетбот, отходящий во Владивосток с заходом в Кейптаун. Еще тяжелее покидать малознакомых московских пенатов, когда за спиной у вас двадцатикилограммовый рюкзак набитый пивом пополам с носками, а жара такая, что прикуривать можно от спички, потухшей еще на прошлой неделе.

Современные российские поезда — это изощренное орудие пыток, за которое в средние века любой мало-мальски уважающий себя маркграф отдал бы не задумываясь правую руку своего фельдъегеря. Почему, говорю, кондиционер не работает? Почему, парирует проводница, не работает? Работает! Где, говорю? Здесь! Простите, отвечаю, но покажите мне, откуда воздух холодный дует! Вот отсюда (!), говорит. А мне вот почему-то кажется, не теряюсь я, что в эти дырочки прохладный воздух наоборот засасывается! Вы, говорю, руку-то сюда приложите. Ну? А что вы, говорит, хотите?! Поезд за день так нагрелся! На улице плююсь тридцать три! Вот скорость сейчас наберем, потом ночь наступит... Да, думаю, спорить трудно, — как осень придет, заморозки начнутся, — сам же к ней приползу жалкие нановатты тепла выклянчивать.

РЖД! Дай Босх ему здоровья! Конечно, я понимаю, что люди по своей природе слабы, и не могут притаранить пуд сала с Карпат, или мешок форели из Карелии на своем собственном горбу в ларек на Малой Филевской, но зачем же так откровенно на этой слабости паразитировать! Ведь известно со дня инаугурации В.В. Путина, что хороший паразит — незаметный паразит! Тихо, мирно, запустили бы нас в затопленный густой и томной лориэнтской прохладой вагон. Приласкали бы тихими песнями, опоили бы густым прохладным элем, уложили бы спать… И уже только тогда растопили бы титан, что твою адскую печь, и одним лихим отточенным годами жестоких тренировок движением переключили бы тумблер климатической установки с «ON» на «Oh my god!». Переключили, — и сидите, получайте удовольствие! Так нет же — портят себе жизнь, как только я захожу в вагон.

Вообще, мне кажется, что производители современных пассажирский поездов (ТВЗ) до сих пор хранят старые добрые традиции транспортировки граждан в концентрационные лагеря. Эта традиция подразумевает выживание лишь самых стойких организмов, таких как Никульшин, Румер, кусачие мухи и хламидии. Мне же, тем временем, похоже, приходит конец. Я не могу спать, думать и находить повод для какой-нибудь, самой завалящей, радости. Если так пойдет дальше, то я окажусь неспособен сделать сёпуку даже по упрощенной схеме, предусмотренной кодексом самураев, не признающих физическое насилие.

Так или иначе, надеюсь лишь на частичную денатурацию белка, и прощаюсь с вами до завтра. На всякий случай сообщаю, что наша компания состоит из меня, Никульшина, Лиды, Кати и Румера по кличке Метр — бельгийского шпиона. Мы едем на Соловки, а я все.