Ложимся на крыло и дуем вниз.
Я возвращаюсь из...
из мира, где горланят муэдзины
в страну накрытую хиджабом зимним,
где минус шесть и густо воют суки.
Так завтракаешь с видом на Босфор, а через сутки
оскальзываясь, вспоминаешь русский,
забытый (как бы это в рифму) в узких
базарных лавках дряхлой Византии.
Прости их, Боже – Боже упаси их,
к истокам русов приоткрывших кассу
Айя Софии, где ракеты класса
“Земля-Аллах” пронзают сладкий воздух.
Любить Константинополь слишком поздно,
как слишком поздно горевать о павших.
Я в самолёте различаю “наших”,
они напряжены и полусонны.
Под крыльями желтеют патиссоны
уже, по-моему, московских облаков и
я ощущаю древние оковы
схватившие умы, а не запястья.
Неделя недостигнутого счастья,
закончится, когда приедет Uder.
Я думаю, что я сегодня умер –
– слова: “я не могу с тобой” – мощнее яда.
Мы до посадки остаёмся рядом,
и всё. Я думал, что любовь – бакшиш.
На деле – кукиш.
Я не люблю восток всего лишь.
А ты всего меня
не любишь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий