СОЧИ 2013. ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ.

«Нынче ветрено и волны с перехлёстом». Осень ещё нескоро, но в этом и весь смысл. Я сижу в холле гостиницы недалеко от бара, пью ликёр и пишу этот текст. Рядом со мной щебечут о способах окраски волос три девушки. Ничего нового и интересного. На улице тёплая ночь. За барной стойкой витиевато матерятся местные гопники. Остаётся только выйти наружу, чтобы покурить, и я иду.

Что я запомню об этой поездке? Что останется в моей изнывающей под тяжестью бессистемных знаний памяти? Что я смогу привезти в серую грязную Москву, кроме магнитика на холодильник с изображением панорамы Казани, который купил в поезде ещё на пути сюда? Что вообще может остаться в моей памяти? Какой причудливый рисунок создадут измученные алкоголем нейроны, сцепившись друг с другом хрупкими ненадёжными синапсами? Что способно будет разрушить эти слабые связи, или что, напротив, укрепит их? Я не знаю.

Я знаю лишь, что сейчас уже Февраль, я стою на парапете под каким-то зелёным древом, а внизу, под моими ногами, одна за другой, в порыве  неистового отчаянья, бросаются на берег и разбиваются высокие сильные волны. Сползая по камням, они издают звук, похожий на шипение человека, чувствующего острую боль, но приученного скрывать это. Так мог бы сквозь зубы шипеть и я, но кому удастся это услышать?

Море бьётся о бетонные буны, выбрасывая вверх свои белые, исковерканные синергетикой пальцы, беззаботно шелестит листва где-то там, над моей головой, гопники соблазняют девушек грязными ругательствами, а я иду спать. Завтра самолёт в Москву. Мы с Никульшиным летим домой, ведь на большее, как оказалось, никто из нас неспособен. По традиции Too Late, дамы и господа, а я всё.