ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ АСТРОНОМИЯ С АРТУРОМ.

Ну, смотрите, ведь всё просто. Световой год – это 63 241,1 астрономических единиц. Да? Правильный ответ: «Скорее всего». Идём дальше. Одна астро-единица – это большая полуось земной орбиты. Для простоты определим её, как радиус круговой орбиты пробного тела в изотропных координатах, угловая скорость обращения по которой, при пренебрежении всеми телами Солнечной Системы кроме Солнца, была бы точно равна 0,017 202 098 95 радиан в эфемеридные сутки. Согласны? Ещё бы!

Теперь идём ещё дальше! Длина «окружности», которую проходит Земля за год, равна – два Пи эр, где «эр» – это одна астрономическая единица. Таким образом, выходит, что за один год Земля (и мы вместе с ней) пролетает 6,28 астрономических единиц, при «Пи» равным 3,14. Согласны? Я тоже.

Делим 63 241,1 астрономических единиц (один световой год) на 6,28. Получаем, что Земля (и я вместе с ней) пролетает один световой год за 10 070,2 обычных календарных лет. Дальше делим мои 32 на 10 070,2 и получаем, что за свою жизнь я пролетел 0,0032 светового года. Мне почему-то кажется, что для человека, который ни разу не выходил в Подпространство, это не так уж и мало! Согласны?

Дальше. Возраст нашей планеты оценивается примерно в 4.54 миллиарда лет. Делим 4,54 млрд. на 10 070,2 и получаем, что Земля за время своего существования пролетела расстояние в 450 835,14 световых лет. Принимая во внимание тот неоспоримый пока факт, что до ближайшей к нам звездной системы «Проксима Центавра» всего 4,22 световых года, можно легко рассчитать на любом бытовом калькуляторе, что за время своего существования Земля могла бы смотаться туда и обратно в сумме 106 833 раза. Но она этого, к сожалению, не сделала.

Каждые два года мы пролетаем по орбите расстояние от Земли до Сатурна, а каждые десять лет «пересекаем» всю Солнечную Систему! Мало того, более или менее разумный Человек живёт на этой планете уже 200 000 лет. Если бы Земля дала себе труд лететь всё это время по прямой, то человечество мирным путём могло бы освоить маршрут длиной в 19,86 световых лет. Но всё это, разумеется, мечты. А на самом деле…

А на самом деле мы всю жизнь ходим по «кругу». Работа, магазин, дом, мусоропровод и снова работа. Лена, Наташа, Ира, Женя и опять этот Игорь. Говорят даже, что оказавшись в глухом лесу, человек не может идти прямо. Говорят, что одна нога у любого из нас всегда сильнее другой, поэтому мы не умеем как следует «держать» азимут, и только Чак Норрис, у которого каждая нога сильнее другой, никогда не сбивается с курса. И уж, коль скоро, во Вселенной нашёлся-таки один человек, способный бросить вызов кривизне пространства, я хочу спросить его:
– Дорогой Чак, ты единственный, кто обыграл стенку в Сквош, а также нашёл и вернул дочери потерянную девственность! Расскажи, как вырваться из этого Мира эллиптических орбит и окольных троп? И если не по кругу, то куда, к какой цели нам проложить прямой курс длиной в несколько десятитысячных светового года, а главное, зачем?

Я всё и до встречи на экзамене.

TOO LATE

фотомонтаж Светы Кравченко.

Сотни тысяч людей спрашивают меня: «Артём, что это за фигня? Зачем ты развернул на страницах своего блога эту убогую рекламную компанию голимых, сделанных из второсортной резины  часов TOO LATE? Они что, тебе платят?» Отвечаю. Нет, они мне не платят. Часы вообще не могут платить, а эти в особенности. Они даже время показывают неохотно. Но в чём же тогда причина появления этих ссылок TOOLATE? Ответ прост – мне страшно.

Дело в том, что итальянская компания TOO LATE, тяготящаяся своим бессилием создать хорошие красивые часы, решила захватить российский рынок при помощи тривиального подкупа. Но подкуп в таком стабильном обществе, как наше, – штука недешёвая. Поэтому Герману пришлось залезть в долги и (для прикрытия своей деятельности) даже открыть в Москве торговую точку, где каждый (подчёркиваю – каждый) может приобрести в подарок или, не дай бог, для себя – яркие дешёвые резинки со стрелками и уже порядком набившей оскомину надписью «TOO LATE».

Но всё это меня не касается. Казалось бы. Однако. Чёрт дёрнул  согласиться на предложение Германа, которое описано в приведённом ниже письме от компании TOO LATE:

«Добрый вечер, Артем Витальевич.

Компания "TOO LATE" рада предложить вам, как популярному в узких кругах блоггеру, в безвозмездное пользование видокамеру "Sony HD bloggie" ( http://habrahabr.ru/post/86160/ ). Данная модель видеокамеры Sony предназначена специально для ведения видеоблогов. Нам кажется, что возможность ведения видеоблога поднимет ваш рейтинг, а так же доставит новые удовольствия вашим постоянным читателям, к числу которых мы причисляем и наш коллектив. 
В свою очередь, мы хотели бы вас просить в ответ об одной маленькой услуге. Если бы в конце каждого "видеоблога" или "видеообращения" к вашим читателям (зрителям), вы бы произносили следующее: "Но уже поздно! Как говорится "too late"! Я заканчиваю! Прямо сейчас! До следующих встреч!" нашей благодарности не было бы предела и нам бы не пришлось приезжать к вам, ебошить вас и отнимать обратно нашу видеокамеру  "Sony HD bloggie".

В надежде на благотворное сотрудничество
компания "TOO LATE»

И ведь всё бы ничего, но мне до сих пор не удалось разместить в своём блоге ни одного видеорепортажа. Поэтому кручусь, как могу. В общем, уже поздно! Как говорится "too late"! Я заканчиваю! Прямо сейчас! До следующих встреч! И подпись: «живущий в постоянном страхе за свою видеокамеру, вечно ваш А».

СОЧИ 2013. ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ.

«Нынче ветрено и волны с перехлёстом». Осень ещё нескоро, но в этом и весь смысл. Я сижу в холле гостиницы недалеко от бара, пью ликёр и пишу этот текст. Рядом со мной щебечут о способах окраски волос три девушки. Ничего нового и интересного. На улице тёплая ночь. За барной стойкой витиевато матерятся местные гопники. Остаётся только выйти наружу, чтобы покурить, и я иду.

Что я запомню об этой поездке? Что останется в моей изнывающей под тяжестью бессистемных знаний памяти? Что я смогу привезти в серую грязную Москву, кроме магнитика на холодильник с изображением панорамы Казани, который купил в поезде ещё на пути сюда? Что вообще может остаться в моей памяти? Какой причудливый рисунок создадут измученные алкоголем нейроны, сцепившись друг с другом хрупкими ненадёжными синапсами? Что способно будет разрушить эти слабые связи, или что, напротив, укрепит их? Я не знаю.

Я знаю лишь, что сейчас уже Февраль, я стою на парапете под каким-то зелёным древом, а внизу, под моими ногами, одна за другой, в порыве  неистового отчаянья, бросаются на берег и разбиваются высокие сильные волны. Сползая по камням, они издают звук, похожий на шипение человека, чувствующего острую боль, но приученного скрывать это. Так мог бы сквозь зубы шипеть и я, но кому удастся это услышать?

Море бьётся о бетонные буны, выбрасывая вверх свои белые, исковерканные синергетикой пальцы, беззаботно шелестит листва где-то там, над моей головой, гопники соблазняют девушек грязными ругательствами, а я иду спать. Завтра самолёт в Москву. Мы с Никульшиным летим домой, ведь на большее, как оказалось, никто из нас неспособен. По традиции Too Late, дамы и господа, а я всё.

СОЧИ 2013. ДЕНЬ ШЕСТОЙ.

Люди – странные существа. Шестой день я завтракаю в ресторане «Приморский», и шестой день поражаюсь людской чёрствости. Тридцать пустых столиков, двусветное пространство и высокие окна, транслирующие бесконечную морскую даль. Что может быть лучше, чем завтрак с Видом? Намазал кофе на яичницу и смотришь себе на условную линию горизонта. Но постояльцы этой гостиницы не так просты, как я. Им подавай место рядом со шведским столом, на расстоянии вытянутой руки, удлинённой вилкой. Незнакомые друг с другом туристы объединяются в плотные группы под антресолью, и поедают омлет, овсянку и морковные котлеты, выпучив внимательные глаза на лотки с сосисками и картофельным пюре. А ну, как всё это разом остынет, протухнет и исчезнет, чуть только они отвернутся! Они неустанно фотографируют это приморское изобилие, прекрасно, видимо, понимая, что унести с собой плоды сочинского гостеприимства получится только на флешке, - в желудок (они уже проверили) столько не влезает. Их отпуск скоро закончится, и потянутся в холодную зимнюю Москву длинные пассажирские составы, наполненные терабайтами макарон, помидоров, инжира и мюсли с кефиром. Мне же останутся скудные воспоминания о бирюзовости неба, бескрайности моря и вечнозелёности тополей, царапающих тонкими ветками высокие стеклянные витражи.

Но я собирался рассказать про Олимпиаду. Вчера я, Никульшин, Лида и её брат Серёжа, посетили Имеретинскую низменность, где идёт сооружение олимпийских объектов. Не будь я архитектором, мне удалось бы поверить в то, что стройка завершится в срок. Но, коль скоро я принадлежу к классу «млекопитающихся от строительства», то уверен, что начинать вязать арматуру нулевого цикла стадиона нужно задолго до того момента, когда до Олимпиады остаётся четыреста дней. Нет, какие-то сооружения уже возведены, какие-то обрели скелет и внутренние органы, но торчащие из земли пучки стальных стержней, грязные КАМАЗы, перевозящие с места на место зыбкий грунт, и гектары пустырей, заросших строительным мусором, не оставляют её Величеству Олимпиаде шансов случиться.

Что можно успеть за четыреста дней и ночей? Завершить отделку? Наладить работу спортивного оборудования и систем безопасности? Провести ландшафтные работы? Вымыть полы, наконец? Да, всё это сделать ещё можно, но для этого необходимо закончить основные строительные работы. Здесь же ощущение такое, что некоторые объекты находятся на стадии выбора архитектора. В общем, Россия - Вперёд, и этим всё сказано. Самое страшное, что Олимпиада, скорее всего, будет. Она даже рискует попасть в Большую Британскую Энциклопедию. Там, напротив слов «бессмысленный» и «беспощадный» вместе с иллюстрациями русского бунта, поместят эмблему сочинской Олимпиады 2014 года. Короче, это полный TooLate. Смотрите фотки, а я всё.