среда, 30 сентября 2020 г.

Как сделать так, чтобы отпустило, пожалуйста

Уляжется, затихнет, как-то скурвится.
Остынет на закате улица,
И ты по ней пройдёшь – не шут и не король.

И как-то так оно вот-вот получится,
Ты потеряешь вдруг привычку мучиться,
И многолетняя отпустит боль.

И чей-то смех тебя накроет сзади
И посветлеют черепа усадеб,
и подобреют их оконные глазницы.

И ты увидишь вкруг воскресший город,
который, как и ты, упёрт, упорот,
и не останется причины спиться.

И пусть пустые щи черпает лапоть,
и ты готов сырой щекой паркет царапать
не зная ни доколе, ни зане…

Она ушла. И ты один, дружочек,
по жизни нарезаешь свой кружочек.
Она ушла. Ты просто будь.
Она ушла. Когда-нибудь 

и

боль уйдёт за ней.


ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ СТАМБУЛА

Ложимся на крыло и дуем вниз.
Я возвращаюсь из...
из мира, где горланят муэдзины
в страну накрытую хиджабом зимним,
где минус шесть и густо воют суки.
Так завтракаешь с видом на Босфор, а через сутки
оскальзываясь, вспоминаешь русский,
забытый (как бы это в рифму) в узких
базарных лавках дряхлой Византии.
Прости их, Боже – Боже упаси их,
к истокам русов приоткрывших кассу
Айя Софии, где ракеты класса
“Земля-Аллах” пронзают сладкий воздух.
Любить Константинополь слишком поздно,
как слишком поздно горевать о павших.
Я в самолёте различаю “наших”,
они напряжены и полусонны.
Под крыльями желтеют патиссоны
уже, по-моему, московских облаков и
я ощущаю древние оковы
схватившие умы, а не запястья.
Неделя недостигнутого счастья,
закончится, когда приедет Uder.
Я думаю, что я сегодня умер –
– слова: “я не могу с тобой” – мощнее яда.
Мы до посадки остаёмся рядом,
и всё. Я думал, что любовь – бакшиш.
На деле – кукиш.
Я не люблю восток всего лишь.
А ты всего меня 

не любишь.

Венецианское. В подарок Пете

Платаны пятнали giardini
черпали песок мокасины,
темнели уже магазины,
и ставни раздвинули бары…
С тобой мы к Сан Пьетро ходили,
и спорили, помнишь, про Dio.
в канал Вапоретто входило,
прогрессом лишённое пара.

Мы пили на “Nani” normale,
мы пели: “Аl fiume, Аl fiume”...
и полнились гулкие “трюмы”
вином и "заснеженной" пастой.
Под красной стеной Arsenale
в тени мы ступали прохладной
и было всё просто и ладно...
Постой же, мгновение! Basta!