суббота, 5 октября 2013 г.

Собаке -- собачья жизнь.


Моего пса зовут Эйнштейном, но это как посмотреть. Так часто бывает. Родители с прицелом на будущее называют ребёнка каким-нибудь Леопольдом или Эрастом, а он всё равно вырастает Андрюхой и обходит консерваторию стороной по дороге в качалку! Вот и с Эйнштейном вышло так же.

Нет, я ничего не хочу сказать – пёс отличный. И красивый, и ласковый, и недорогой… вот только мозгов меньше, чем у кулька с дустом. Мне даже иногда кажется, что его зрительные нервы напрямую соединены со слуховыми и обонятельными, и всё это сразу воткнуто в позвоночник. Ну, то есть вообще без посредников.

На днях он спёр утку. Настоящую. Была охота, мой брат увидел птицу, вскинул ружье и выстрелил. Пока всё это происходило, Эйнштейн пищал и метался по лодке, как челнок старой швейной машинки. Когда же утка в плоском штопоре спикировала, наконец, в воду, он оттолкнулся лапами от борта, ушами от воздуха, пролетел немного над волнами и плюхнулся в Селигер как волосатое бревно с яйцами. Это он умеет.

И вот запеленговав цель, он плывёт к ней со скоростью дизельной подлодки, хватает её и, не меняя курса, чешет дальше! После, он вытаскивает утку на берег и скрывается с ней в лесу. При этом на команды не отзывается и голоса не подаёт. Короче, не Русский Охотничий Спаниель, а настоящая эгоистичная дрянь. Что он делал с дохлой уткой в лесу целый час, уверен, осталось загадкой даже для него самого. Ну не отпевал же он её там, в конце-то концов! Между тем на ужин снова пришлось есть осточертевший уже к концу лета шашлык.

Правда, с недавних пор Эйнштейн заделался рыбаком. Понятно – таким же точно, каким до этого охотником. Рыбу он ловит следующим образом. Сначала просто сидит рядом, смотрит на поплавок и чешет задней лапой морду с таким видом, как будто это я тут нарисовался со своей удочкой, а он всегда здесь был. Но как только я подсекаю, он чесаться перестаёт и напрягается, ибо знает – скоро его выход! И вот, когда пойманная рыба вот-вот должна коснуться моих пальцев, он прыгает, снимает её зубами с крючка и снова в лес! Знакомая схема, правда? Называется: «вот почему люди постоянно едят шашлык».

Эйнштейн не знает точно, кто его хозяин. То есть он догадывается, наверное, но к окончательному выводу пока не пришел. Инстинкты настойчиво внушали ему с детства, что хозяин у порядочной собаки должен быть один. А тут неясно – то ли в глазах двоится, то ли нас и вправду двое? Бежать к психотерапевту без хозяина стрёмно, а с хозяином затруднительно по причине всё той же неразберихи. Остаётся на все забить и просто жить счастливой собачьей жизнью, но только вот инстинкты не любят, когда на них «кладут» маленькие сбрендившие спаниели.

Был бы Эйнштейн чуть поумнее, решил бы, что ему повезло. Ведь у многих собак на одного хозяина меньше, чем требуется, а тут такое счастье! С одним можно ходить на рыбалку, с другим – на охоту! Жалко третьего нет, а то соседских коз давно уже пора проучить! В два раза больше игр, в два раза больше внимания, в два раза больше любви! Да, любить Эйнштейн умеет. Беда в том, что он не умеет считать.

Вот, думает он, идёт мой хозяин. У него хозяйский голос и хозяйский запах. Вот он подходит, гладит меня по голове, говорит что-то непонятное, но приятное. А вот снова идет мой хозяин. У него другой голос и другой запах, но это все тот же мой хозяин. Он подходит, гладит меня по голове, говорит мне какую-то гадость – «иди на место» или «фу». Таков уж мой хозяин. Он может по-разному пахнуть, звучать и находиться одновременно в двух разных местах, но хозяина не выбирают, а сердцу не прикажешь. Дай-ка я его на всякий случай лизну!

Проблемы начинаются, когда Эйнштейн решает, что хозяину грозит опасность, и его нужно защищать. А как защитить хозяина, который находиться в двух местах одновременно? Это сложно, но выполнимо, в принципе.

Так, если мы с братом долгое время находимся в одной комнате или, скажем, спим в палатке, Эйнштейн охраняет вход, от кошек, собак и родственников. Любое существо, решившее потревожить наш покой, не должно удивляться тому, что внезапно появившиеся на его теле раны обильно кровоточат. Предупреждали же – спаниель охотничий!

Если же кто-то из нас решит на время покинуть помещение, то обратной дороги уже не будет. Ибо Эйнштейн знает – хозяина нужно защищать ото всех, даже от него самого. Причем, кто именно вышел, а кто остался – не важно. Пёс самоотверженно будет охранять того, кто внутри. Ведь если ты внутри, значит не хочешь, чтобы тебя беспокоили. А если снаружи, так иди по своим делам и не угрожай хозяину своим присутствием!

Однажды мы с братом вылезли из палатки одновременно, но Эйнштейн не просёк, что хозяин вышел целиком, а не по кускам, как обычно. Шел дождь, гулять не хотелось, есть тоже, поэтому он предпочёл остаться и подремать ещё немного. Когда же мы решили вернуться, то обнаружили на пороге злобную собаку, с оскаленной пастью и напряжённой мускулатурой. Эйнштейн, приняв боевую стойку, рычал на нежданных гостей и одновременно приветливо вилял хвостом, радуясь встрече с хозяином! Я же говорю, считать он не умеет. Ему что одни, что два, что десять – все едино. А вдруг, думал он, в палатке остался еще хозяин, ну та из его частей, что жаждет покоя и защиты? Тем более, что пахнет внутри также, как и от этих долбоящеров, что стремятся пролезть внутрь. Короче, пришлось нам отправляться по своим делам. Эйнштейн скрылся в палатке, улёгся на спальники и гордо поднял голову, наслаждаясь чувством выполненного долга. Через полчаса, так и не поняв, видимо, чьи интересы он только что с честью отстоял, пёс вышел к нам под дождь и стал просительно заглядывать в глаза, мол, своё я отработал, а завтрак где?

Когда кто-то из нас уезжает, Эйнштейн не обращает на это никакого внимания. Ему даже не кажется, что уехала половина хозяина. Он не знает, что такое «половина». Хозяин уехал – хозяин остался. Второе полностью перекрывает первое, поэтому всё Ок. Но когда нам с братом приходится уехать вдвоём, оставив его на попечение родителей, тут все меняется. За несколько часов до нашего отъезда, Эйнштейн начинает грустить. Не знаю, кто ему об этом рассказывает, но он всегда знает – «сегодня я останусь один». Мама говорит, что после нашего отъезда он три-четыре дня занимается только тем, что ничего не есть, а сидит у ворот и смотрит на дорогу. Он разглядывает далёкие холмы, втягивает чёрным носом насыщенный запахами воздух и, прислушиваясь к звукам проезжающих автомобилей, думает : «пусть я всего лишь глупый пёс и умею считать только до одного, но пусть хозяин снова приедет и, обратившись ко мне по имени, скажет – «пошёл вон» или хотя бы «фу». И вообще, как он там один без меня? Ведь его же совершенно некому защитить, особенно от него самого».

Я что хочу сказать – имя не играет ни в судьбе, ни в поведении собаки никакой роли. Просто как вы лодку назовёте, так она и будет называться. Если же вы хотите для своей собаки великого будущего, то не тешьте себя надеждой, что такое имя, как, например, Белка, Стрелка или Лайка автоматически закинет её на орбиту и обеспечит место в Истории. Просто, когда в следующий раз будете залезать в капсулу космического корабля, возьмите свою Герду с собой. Вы будете гладить ей голову, а она охранять шлюз от нежданных гостей из космоса. И потом, мне всегда хотелось увидеть, как собака чешет морду задней лапой в невесомости и узнать, на что она будет выть, стоя на Луне. И поверьте, что бы ни случилось, собаке там будет хорошо. Ей всегда хорошо, когда рядом есть человек пахнущий, как хозяин, и способный знакомым с детства голосом произнести: «Хватит. Больше не дам».


8 комментариев:

  1. как мне понравилось! очень интересно! и очень смешно! одно слово классно написано!

    ОтветитьУдалить
  2. Про собаку на Луне можно патентовать!

    ОтветитьУдалить
  3. Артём, у вас тоже русский спаниель?
    Мой уже старый, седой, круглый, как мохнатый шар. Но по прежнему страстный, обаятельный и умный).

    ОтветитьУдалить
  4. Класс))
    А вы с братом драться когда-нибудь пробовали? Интересно, как собака в этом случае себя поведёт. Если чисто, вне палатки, на равных.

    Вот кошки - они в этом случае предатели. Если мы (целый хозяин кошки) дерёмся, то она всегда прокусывает ногу мне, хоть я очевидно меньше и слабее мужа. Естественно, мне приходится немедленно прекращать драться и уходить плакать, но и плакать моя кошь мне не даёт, кусает до тех пор, пока я не скажу - "ладно, ладно, всё ок, я идиотка". И это, я считаю, второе предательство.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Когда мы с братом бьем друг друга мотыгами, Эйнштейн рычит и бросается на каждого из нас по очереди.

      Удалить
  5. Классно
    Смешно и нежно все это

    ОтветитьУдалить