понедельник, 24 сентября 2018 г.

АЛЛАХ ВЕЛИК

Убайдилло опять забыл портмоне дома. Но это полбеды. Сегодня, когда ему предстояло сдать, наконец, экзамен на получение российского гражданства, он забыл самое главное. Он забыл, что слова “портмоне” больше не существовало в русском языке. Возвращаясь домой, он старался вспомнить, как точно следовало называть это портативное устройство для хранения и так далее, и так далее..., но не мог.

Лифтовый механизм вертикального подъёма и спуска находился в нерабочем состоянии, и Убайдилло был вынужден воспользоваться эвакуационным лестничным блоком. Забежав в неинсолируемое пространство для временного хранения верхней одежды и обуви, он включил световой прибор, и, влекомый интуицией, заглянул в комнату выведения отходов человеческой жизнедеятельности путём гидроудара. Устройство для хранения, конечно же, обнаружилось на машине по стирке, полосканию, отжиму и сушке личной одежды и бытовых тканей. Убайдилло схватил устройство, запихнул его в задний карманный отсек нижнего элемента верхней одежды и поспешно выбежал обратно через дверной проём, заполненный одностворчатым ударопрочным стальным полотном. Убайдилло опаздывал.

На трамвайной остановке было людно. Убайдилло привычно перевёл всё, что увидел, на русский. Получалось, что на промежуточном остановочном пункте, предназначенном для посадки и высадки из трамвайного изделия, произошло скопление лиц, подверженных маятниковой трудовой миграции. Убайдилло, довольный таким переводом, улыбнулся. Сегодня он будет подвергаться экзаменационным испытаниям в третий, и, Аллах велик, в последний раз. Два месяца тренировочных мероприятий с частным специалистом в области изучения русского языка не должны пропасть. Не должны.

Войдя в трамвайное изделие, Убайдилло приложил портативное устройство для хранения казначейских билетов, разменных монет, пластиковых банковских карт, а также фотографий лиц, эмоционально или же родственно связанных с владельцем устройства (вот оно – искомое название!), к стационарному валидационному блоку, активировав таким образом, универсальный многоразовый проездной документ, прислонился к вертикальному поручню безопасности и, ради пущей тренировки, стал вслушиваться в информационные сообщения, непрерывным потоком лившиеся из встроенных аккустических потолочных приспособлений.

“Уважаемые пользователи трамвайного изделия, – зазвучал бархатный мужской голос – тридцать четвёртое трамвайное имени Александра Солженицына вагоноремонтное депо приглашает для осуществления профессиональной трудовой деятельности специалистов в области электродуговой и газовой сварки, а также специалистов в области электродуговой и газовой сварки со знанием английского языка, на непрерывную занятость. Социальный пакет, безвозмездное передвижение на изделиях, обслуживаемых тридцать четвёртым трамвайным имени Александра Солженицына вагоноремонтным депо гарантировано. По всем вопросительным аспектам направлять сообщения с обращением по адресу: Улица Нижняя Сыромятническая, домовое владение три, дворовое строение два, корпусная постройка шесть, офисное помещение четыреста двенадцать или в электронном виде на сайте депо в международной информационно-телекоммуникационной цифровой сети Интернет: три даблъю точка солженицынавангордеп тридцать четыре точка русь”.

Убайдилло слушал напряжённо, пытаясь впитать всю скрытую суть сообщения, и в целом остался доволен собой, хотя и не понял слово “дворовоестроениедва”. Расшифровке этого термина помешало следующее сообщение: “Уважаемые граждане нашей родины и лица, осуществляющие гостевое присутствие, доносим до вашего сведения, что согласно распоряжению правительства Российской Федерации от третьего четвёртого за номером пятьсот семьдесят три дробь семь о “Мерах по пресечению несанкционированного доступа лиц на объекты транспортной инфраструктуры различной направленности деятельности, с первого мая текущего года на линии движения трамвайно-троллейбусных и электро-поездных изделий Носовихинского направления вход в салон при индикации светового сигнала красного цвета над дверным проёмом с внешней стороны строго запрещён. О фактах нарушения данного распоряжения убедительная просьба незамедлительно сообщать сотрудникам полицейского ведомства, представителям поездной или локомотивной бригады, а также контролёрам-диспетчерам, осуществляющим действия по проверке валидации универсальных многоразовых проездных документов на линии движения изделия. Благодарим за оказанное сотрудничество”.

Из этого сообщения Убайдилло не понял половину, но не отчаялся. На экзамен столь сложные и длинные опусы выносились редко. Обычно экзаменационная аттестационная районная комиссия при комитете управления делами мигрантов по восточному административному городскому округу довольствовалась меньшим. Например, соискателю предлагалось описать картинку, которая иллюстрировала обычный городской сюжет, то есть трудовые будни жителей. Скажем, на фоне новостройки человек в оранжевом комбинезоне загружал в контейнер мешки с мусором. Так бы сказал Убайдилло у себя на родине, где русский язык пребывал в своём зачаточном состоянии. Такие ответы члены высокой комиссии, разумеется, понимали, но принять никак не могли. Впрочем, Убайдилло и ответил по-другому, но ошибся лишь в одном слове: “Лицо выходец с территории бывшего Советского Союза, – произнёс он, наивно уверенный в победе – осуществляет мероприятие по утилизации тэбэо во дворе нового жилищного многофункционального комплекса”. Убайдилло похвалили за усердие, но указали, что слово “дворе” не совсем русское, а правильно было бы сказать “дворовом пространстве”. Убайдилло не возражал. На возражение уже не осталось сил. Он не ел два дня, чтобы скопить деньги на дополнительные уроки. Он знал, что голодовка принесёт плоды. Аллах велик!

– Доброго времени суток, – Убайдилло оглянулся на голос и увидел контроллёра-диспетчера в синей униформе, – предъявите, пожалуйста, ваш проездной документ для осуществления мероприятия по проверки своевременной валидации. – Со скорбным видом закончил тот не совсем,видимо, удовлетворённый однообразием своей работы.

– Вот, пожалуйста. – Убайдилло вынул из портативного устройства пластиковую карту “Садись, тройка!” и протянул её контроллёру.

– Ваша личность Эргашев Убайдилло Ибодович? – Уточнил контролёр, глядя на экранную поверхность мобильного валидационного устройства.

– Это я. – Коротко ответил Убайдилло и подумал, что контроллёр едва ли станет придираться к его сленговой манере. Это же не представитель полицейского ведомства в конце-то концов.

– Спаси вас бог. – Резюмировал контроллёр, возвращая карту. – Желаю вам счастливого продолжения движения.

Убайдилло облегчённо выдохнул и отвернулся к окну, чтобы не встречаться взглядом с любопытными попутчиками, уже было приготовившимися к скандалу. Из потолочных динамиков снова поползли длинные, многократно повторяемые слова: “Во избежании отказа от сотрудничества в сфере предотвращения коррупционно-террористических актов деятельности…”

В висках появился уже привычный, но по-прежнему неприятный гул, вызванный обилием чужеродных слов и избыточных смыслов. Убайдилло почувствовал головную боль и решил отвлечься от погружения в языковой контекст, дабы чрезмерно не переутомляться перед скорым экзаменом. Он достал из нагрудного кармана рубашки изрядно измятое написанное вручную письмо, которое носил с собой уже вторую неделю, снова и снова его перечитывая, и мысленно возвращаясь домой, к тихим улыбчивым людям, всегда щедрым на ласковое слово и готовых излить эту щедрость на простом и понятном старорусском. Письмо было от мамы.

“Дорогой сынок, – писала она, – мы, с твоим отцом и братьями, очень беспокоимся за тебя, хотя гордость и переполняет наши сердца. Ты добился столь многого и добьёшься ещё большего,но каждый вечер, когда тени саксаулов вытягиваются чёрными змеями, а багряное солнце бросает последние ласковые лучи на наш персиковый сад, мы собираемся у стола, чтобы поговорить о тебе и твоём будущем. Мы уверены, что ты выбрал верный путь, однако не можем побороть в себе надежду на твоё скорое возвращение, какой бы оттенок не наложили на него грядущие события. Ты скажешь, что это женское нытьё, и будешь как всегда неправ. Но я не хочу больше с тобой спорить, а перейду к новостям. Твой пёс Себастьян издох, наевшись кислого ревеня. Дядя Тында попытался было увидеть в этом скверный знак, но твой отец вовремя его остановил, предложив отведать ежевичного вина на заднем дворе. Не знаю, чем они там занимались, но дядя Тында после этого проспал двое суток и ушёл из села к подножию горы Страха, куда в последнее время сгоняют скот из двух соседних ферм. Ты знаешь, эти фермы теперь растут, как псилоцибиновые грибы, отвар из которых, если ты помнишь, так любила твоя бабка Парда, да упокоит Аллах её суетливую душу. Сынок, не забыл ли ты ещё, как поутру робкий, цвета парного кумыса туман, протягивает свои призрачные щупальца из тёмного ущелья к нашему персиковому саду? Как нежно поют на рассвете соловьи, пронзая лёгкий воздух тонкими звенящими трелями? Как шелестит кукуруза на нашем обширном поле, нашёптывая неведомые секреты каждому, кто дерзнёт оказаться в её лабиринтах? Как манит только что сваренная мамалыга, как весело трещат угли в тандыре, как, наконец, сладко пахнут хрустящие накрахмаленные простыни в твоей детской спальне? А полдень! О, как прекрасен полдень! Белое, болезненно белое солнце, вскарабкавшись в зенит по блёклому, затянутому прозрачной трепещущей пеленой небу, выжигает чёрную землю вокруг тугих корней винограда! Как тянутся к нему, к этому белому тирану, ростки барбариса и тимьяна! Как вкусна становится ледяная вода в ручье, в этот час вездесущего зноя! Как томно и сладко отдыхается в тени каштана после тяжёлой благородной работы! А хлеб! Ты помнишь наш хлеб? Горячий, ломкий, пахнущий молоком и сухой травой! Помнишь, как нехотя он позволяет разъять себя на куски прежде, чем подарить наслаждение? О, не забыл ли ты, сынок, как пахнет резедой вечерний воздух, когда жара уже начинает сползать с нашей горы вниз, к далёкому бесшумному морю, и над крышей отчего дома принимаются свистеть ласточки, предчувствуя скорую грозу? Как первые сочные, будто тугие ягоды винограда, капли дождя врезаются в утомлённую засухой почву? Как они, сначала робко, а потом всё более уверенно набирают темп, выбивая звонкие ритмы на крышках железных бочек? Как, распластавшись на растрескавшейся черепице, они обращаются ручейками и, сливаясь в бешеные потоки, рвутся вниз, к земле, которая уже не способна впитать их! И вот уже ревущие реки беснующейся воды, возникшие за одно мгновение по воле Аллаха, срезают пласты земли, пенятся у стволов платанов и устремляются к горным рекам, выдавливая их из каменистых берегов! Налетает тяжёлый ветер, и наш сад, бессильный перед стихией, склоняется, как старый преисполненный мудрости раб…

“Уважаемые пассажиры, наше трамвайное изделие прибыло на конечный пункт маршрута. – Знакомый голос вклинился в сознание Убайдилло. – При выходе из трамвайного изделия не забывайте свои личные вещи, о личных вещах, оставленных другими пассажирами трамвайного изделия, незамедлительно сообщайте по связи пассажир-машинист машинисту трамвайного изделия не трогая их”. – Убайдилло вскочил, спешно сложил потёртое письмо, и вылетел из трамвая. “Да, собачий язык. Но Аллах велик, прорвёмся. Аллах велик!”– Успел подумать он прежде, чем ступить на тротуарную поверхность, сформированную износостойким асфальтобетонным покрытием с коэффициентом истираемости меньше единицы. 

Комментариев нет:

Отправить комментарий