пятница, 3 сентября 2010 г.

4. ПВС. Большая Охота. Начало.


Большая Охота — это один из тех фильмов о будущем, где людям разрешено стрелять друг в друга безнаказанно в течение одного дня раз в год. По крайней мере, так мне запомнилось. Это же название я дал и придуманной мной игре. Оружие — самодельное духовое ружье, стреляющее небольшой пулей из картофеля и длинный двуручный меч, вырезанный из ели. Цель — выжить любой ценой, если ты — дичь, и подстрелить дичь, если тебе выпал сомнительный жребий быть охотником. Такой своеобразный пейнтбол конца восьмидесятых — начала девяностых. Человек, подстреленный из ружья, выбывает из игры на два часа. Игрок же пораженный мечем, идет искать себе другую игру. Большая охота, в общем.

Не знаю уж, кто и когда разработал технологию изготовления духового ружья из доски, велосипедного насоса и резинового жгута, но этот человек однозначно заслуживает упоминания в «Большой Энциклопедии Великих Изобретений, Не Попавших На Страницы Других Энциклопедий»! А его друг, предложивший использовать картофель в качестве заряда, — бесплатной подписки на «Огонек». Сейчас трудно сказать, сохранили ли дети секрет изготовления подобного оружия, но тогда я считал, что этот навык определен генетикой.  Было это, правда, за несколько лет до появления у меня игровой приставки «SEGA MEGA DRIVE 2»! Смешное название.

Изготовлением ружей занимался в основном я. Так же я рисовал деньги, удостоверения, и занимался прочей бюрократией. Был у нас и свой специалист по ковке деревянных мечей — Антон. Участников набиралось до тридцати человек. У всех удостоверения личности с выдуманными именами, отметки о ранге, разрешения на ношение того или иного оружия, нарисованные деньги. Все документально заверено. Отобрать оружие у более слабого соперника невозможно — незарегистрированный ствол по правилам убить не может. Зато его можно обменять на казначейские билеты моего банка. Так-то.

Подвалы. Что мы о них знаем? Ну, во-первых, они находятся под домами. Во-вторых, там тусуются всевозможные трубы, провода и крысы. Это то, что известно каждому. Но помимо этого, в подвалах живет Страх. Дело не столько в том, что, пролезая в небольшое окошечко в цоколе пятиэтажки, вы перестаете получать даже жалкие байты информации, которые обычно так задорно щекочут ваши зрительные нервы. Дело даже не в странном запахе и не в неожиданном прикосновении к вашему лицу дряблой пыльной паутины, сплетенной ушедшим из жизни за несколько дней до вашего рождения Королем Пауков. Дело, наконец, не в жутких навязчивых призраках, давно облюбовавших сырые темные закоулки вашего сознания. Вся штука в том, что, попадая в этот сумрачный затхлый мир, вы оказываетесь в совершенно чужой стране, законы которой неизвестны не только вам, но и вашим родителям. Никому не придет в голову искать своего ребенка, трясущегося от страха, между Плачущей Стеной (за которой, если приложить к ней ухо, слышится тихий стон замурованного в ней вампира) и высоковольтным кабелем, соединяющим трансформаторную будку во дворе с вечерним выпуском Новостей. В этом мире, если Страх, Брезгливость, Здравый Смысл и Указания Старших не останавливали вас, у вас появлялся серьезный шанс заглянуть в черные пустые глаза Вселенной, встретившись с ней один на один. И если фортуна занимала вашу сторону, то вам не приходилось дрожать и шумно сопеть от страха, протискиваясь в издевательски маленькое окошко, —  портал в мир света, звука и хорошей трёпки.

Так везло не многим. Не знаю, было ли это следствием какого-то научного эксперимента, случайной мутацией или редкой болезнью, но мой друг Антон, которого я уже упоминал, совершенно не боялся темноты в целом и подвалов в частности. Поговаривали, что виной тому был мордорский город Череповец, что под Роковой Горой в Вологодской области, где имел несчастье родиться наш герой. Говорили, что в том городе вокруг химических предприятий растет белая трава, кошки ходят задом наперед, а все приезжие заболевают странной болезнью - и превращаются в зомби. Особенно, если закончились суточные.

В тот раз Большая Охота как-то неожиданно быстро перешла в эндшпиль. Охотники за несколько часов настигли «дичь» на заброшенной стройке. Все, кто мог попасть в противника с расстояния в пять метров и в течение двадцати секунд перезарядить оружие, погибли последними. Кто-то пал от меча. В игре остались трое: Я, в одной упряжке с Вовой Б., и Антон против нас двоих - один. К слову нужно упомянуть, что наш противник совершенно не признавал «огнестрельное» оружие и сражался только собственноручно изготовленным мечом. Напоминаю, клинок, пусть и деревянный, выводил охотника из игры совсем. Духовое ружье — лишь на два часа.

Итак, мы с Вовой Б. у входа в недостроенный магазин. Он с одной стороны, я с другой. Из проема появляется очередная понурая фигура — голова опущена, ружье разряжено. Кто убил? Антон. Ясно. Этот солдат не вернется в строй. Входить можно свободно — наткнуться на вражескую картофельную пулю невозможно. Нет у врага картошки. Да и нападать с мечом на двоих сразу он тоже не станет —  Вова Б. фехтовальщик никакой, но внимание отвлекает не хуже ведра с пломбиром. Я же вообще обвешан оружием, что твоя ёлка. Слава богу, сам его произвожу в необходимых количествах.

В общем, понятно, что Антон где-то спрятался и ждет, когда мы разделимся. Проходит полчаса бесплодных поисков, и мы вынуждены прийти к неизбежному выводу, что наш враг в качестве засады облюбовал подвал. Эта мысль пугает нас сама по себе. Один в подвале уже как минимум полчаса! Это невообразимо. Мы, конечно, не признаемся друг другу, но в этот момент Антон представляется нам в виде небольшого такого божества.

Но делать нечего. Подвал так подвал. В конце-то концов, охотники здесь мы. Надуваем щеки, сдерживаем дрожь в коленях. Идем вниз. По лестнице спускаемся осторожно — за каждым поворотом опасность. Но ступени рано или поздно (в нашем случае слишком рано) заканчиваются, и вот перед нами черный провал в обитель Ужаса и Антона. Останавливаю рвущегося вперед Вову Б., чтобы глаза привыкли к полумраку. Разговариваем нарочито громко и небрежно. Мол, хорошо Антону, он тут давно сидит, а мы не видим нихера. «Зажмурься, - говорю, - и сосчитай до десяти».

Пока Вова Б. зажмуривается, я подхожу к проему, пытаясь разглядеть что-нибудь в Черной Бездонной Тишине. Пока Вова Б. считает до десяти — прислушиваюсь. Ничего не слышно, хоть ты щёлкни! Ну, думаю, чего же тут странного? Если человек не боится Белой Бабы и Синей Руки, то и дышать ему, видимо, не обязательно, а уж тем более чихать или шелестеть модной черной курткой. В общем, минуту мнемся с Вовой Б. на пороге, не решаясь что-либо предпринять.

Но одна голова хорошо, а полторы, как выясняется, лучше. «Слушай, - говорит мне Вова Б, - у нас же ружья! Давай туда стрельнём, и все. Если попадем в него, то услышим. Это ж больно! А так он в темноте нас быстро обработает». Соглашаюсь, хоть и понимаю, что противник как раз и ждет, когда мы разрядим свои однозарядные стволы. Но чтобы выстрелить в Антона, нужно хотя бы знать, какое из десятка черных пятен, видимых с порога,  включает в себя его тело. Делать нечего — порог перешагнуть придется. Вперед!

Гильотина — неплохая штука. Особенно когда ее выставили в музее, а вам удалось выцыганить бесплатный билет. Засунуть же голову в отверстие, ожидая, что в любое мгновение ее могут освободить он необходимости распоряжаться телом, — пожелать можно лишь какому-нибудь Единороссу. Конечно, вы можете напомнить мне, что здесь мы имеем дело с деревянным мечом. Совершенно верно. Но не стоит забывать, что при всем при этом, речь идет о настоящей голове! Притом – моей.

Но все проходит гладко. Я заглядываю в проем, а моя шея по-прежнему ощущает лишь собирающиеся в прохладные ручейки капельки суеверного страха.  Оглядываю помещение. Смотрю направо — ничего. Смотрю налево, смотрю налево, смотрю налево – из  крохотного окна у дальней стены, метрах в двадцати, струится голубоватый свет. Глиняный пол и грязные стены отражают плохо, но на фоне бледного замогильного свечения явственно виден человеческий силуэт. Антон стоит в двух метрах от меня, прислонившись спиной к стене. Он смотрит вперед (я начинаю различать его профиль), клинок держит вертикально, прислонив его ко лбу.

Не знаю, что случилось раньше — мой крик или выстрел. Страх, азарт, радость близкой победы и снова страх вынудили меня, по-девчачьи визжа что-то вроде: «Вован,  он здесь, стреляй, Вован!», — разрядить ружье и два пистолета в туманный силуэт моего друга и врага Антона. Вова Б. сделал то же самое. Не знаю точно, сколько картофельных пуль попало Антону в лицо. Он утверждал потом, что две. Но единственное, чего мы добились тогда с моим напарником, это шелест модной черной куртки, когда Антон резким движением приложил ладонь к атакованной щеке. К его чести сказано уже достаточно много, но мне кажется, не лишним будет добавить, что картофельная пуля выпущенная из моего ружья, разбивала лампочку с расстояния в три метра. А ружье Вовы Б., оснащенное дополнительными эластичными элементами, было способно выпустить заряд, угрожавший целостности бутылки из-под пива.

Но радовались мы недолго, ибо за этим не последовало ровным счетом ничего. Когда я, перезарядив оружие, снова вгляделся в темноту, знакомого силуэта там уже не было. Несколько секунд мы с Вовой Б. еще помялись на пороге, а потом, преследуемые позором победы, побрели наверх — подсчитывать потери и обсуждать планы на завтра. Ведь Большая Охота еще не закончилась. Многие, включая Антона, были только ранены, т.к. их вывел из игры не клинок соперника, а всего лишь духовое ружье.

Вечером сходка. Обсуждаем подробности игры: незарегистрированные стволы, споры насчет того, кто в кого раньше выстрелил, кто сильнее -  Рембо или Сталлоне, ну и т.д.  В игре осталось человек восемь. Договариваемся о реванше — утром, в одиннадцать часов, на той же стройке. Родители загоняют нас домой — впереди котлеты с пюре, компот, мыть ноги и спать. И если с котлетами и пюре все проходит более или менее благополучно, то вот оказаться в цепких лапах Морфея никак не удается. Превосходство Антона и бессилие перед собственным страхом заставляют крутиться с буку на бок и мешают бабушке уснуть. Через час понимаю: что-то действительно придется сделать. Еще через минуту —  план готов. 

продолжение следует...

18 комментариев:

  1. Ну Тёма-а-а...На самом интересном месте-е!(

    ОтветитьУдалить
  2. Здравствуйте, Артем. Сегодня в программе экшн)). Зачиталась.
    Все же забавно получается: одержимое стремление к познанию сырых, темных и неизведанных доселе замкнутых пространств заложено в мужчин еще с детства.

    ОтветитьУдалить
  3. Именно! И "... если фортуна занимала вашу сторону, то вам не приходилось дрожать и шумно сопеть от страха, протискиваясь в издевательски маленькое окошко"!

    ОтветитьУдалить
  4. Чувствую себя гинекологом. С чего бы это?

    ОтветитьУдалить
  5. Уж лучше гинекологом, чем проктологом в таком разрезе

    ОтветитьУдалить
  6. Батюшки Светы! Вы о чем вообще? Или мне покраснеть тут прилюдно?!

    ОтветитьУдалить
  7. А ведь впереди ещё обещанные главы про любовь. Я чувствую себя вуайеристом!

    ОтветитьУдалить
  8. Вот странная штука - искусство. О чем не пиши - о садике, профессиях или бочонке с пломбиром, все равно все сводится к сексу)) Я уж не говорю о рукодельных мечах и ружьях, пуляющих картошкой (и тут Остапа понесло, дайте мне стоп-кран))). Прости Нина, можешь все списать на личную трагедию.

    ОтветитьУдалить
  9. Да ничего,ничего.=))Это я просто такая вся скромная и целомудренная что краснею на раз и икаю на два. =)))

    ОтветитьУдалить
  10. Как мы знаем, в СССР секса не было, поэтому всем мальчикам внушали, что круто полететь в открытый космос, а их, мятежных, упорно тянуло в подвалы...

    ОтветитьУдалить
  11. и подпись - Всемирная история, Банк "Империал".

    ОтветитьУдалить
  12. Про космос всегда смешно. Не приписывай это к достоинствам своего блога...

    ОтветитьУдалить
  13. корректор корректно подкорректировал

    ОтветитьУдалить
  14. ваш раздел живопись и графика/рекомендую, у вас есть mial автора? очень хотелось бы с ним связаться по поводу работ. почему то сейчас сайт закрыт( спасибо

    ОтветитьУдалить