понедельник, 21 января 2013 г.

МОСТОСТРОЙОТРЯД.

IMG_0531

Мой брат – латентный инженер.
– А давайте – предложил он – строить пирс не летом, как все нормальные люди, а зимой, когда на озере лёд!
– Грандиозно! – Воскликнул Никульшин. – Ведь так никто не делает! Едем!
– Удивительно, – говорю, – как это гениально и просто! Ведь сваи вбивать значительно удобнее, имея под ногами твёрдое и горизонтальное!

Короче, как говорил Гагарин, поехали! В четверг вечером мы погрузились в специально подготовленный для тяжёлых идиотов Кобрас, и ломанулись покорять сезонную селигерскую мерзлоту. Для этого мы взяли дополнительный выходной за свой счёт и словака Душана, который был призван исполнять роль искушённого зрителя, могущего по достоинству оценить нашу постановку под рабочим названием «Русский мужик способен и на это».
Первая часть плана состояла в следующем: приехать на Селигер, взять у Жени шнек для бурения лунок, проехать ещё тридцать километров до нашего отеля «ШалашКамыш», лечь спать, опохмелиться и приняться за работу.
– Сколько будем ехать? – Спросил Душан.
– Это ДОРОГА. – Ответил Илья. – Зачем загадывать? Всякое может случиться.

Но всё началось хорошо. Долетели за пять часов, обгоняя фуры и местных таксистов. Прибыв в три часа ночи, разбудили Женю. Он вышел к нам на мороз, гордо воздев к небу заспанные глаза и неся на вытянутых руках выкованный эльфами шнек. Мы, преклонив колени, приняли дар. Прибыв к месту стройки, выпили бутылку Белуги, закусывая белым хлебом и чёрной икрой. Казалось бы, на этом рассказ можно и закончить, – жизнь удалась! Но, к сожалению, утром Душан всё испортил:
– Когда уже будем строить? – Спросил он.

Неискушённому словаку пришлось объяснить, что в России до сих пор не открылся Мега Молл «Мир четырёхметровых свай» и поэтому «кругляк» нужно заказывать на вырубке где-то в глубине дремучего зимнего леса.
Окей, – сказал Душан, – так чего же мы ждём?
И снова пришлось объяснять, что мы ждём моего брата Илью, который в данный момент пытается своим дыханием отогреть насквозь промёрзшую бензопилу – извечную помощницу тех глупцов, что время от времени решаются бросить вызов суровой русской природе.

Через час худо-бедно выехали. По указанию Ильи свернули с шоссе в лес.
– Вот – сказал мой брат – через пять километров будет деревня Дроздово, а там и до вырубки недалеко. Латыши работают. В Латвии им лес валить не разрешают, вот они сюда и тянутся.
Но километров через десять стало ясно, что искомое Дроздово находится совершенно в другом месте. Меж тем дорога стала узкой, как талия Людмилы Гурченко, а следы человеческой деятельности полностью исчезли.
– Пора, – говорю, – разворачиваться. Топливо на исходе. Скоро можем пройти точку невозврата.
– Ну что же, – сказал Илья, – это дорога. Всякое может случиться. Поворачивай оглобли!

Если вам не приходилось разворачивать пятиметровый Кобрас на талии Гурченко, то ведь не всем так везёт. Короче, с грехом пополам, цепляясь лебёдкой за ёлки, нам удалось повернуть «избушку» к лесу задом, а к АЗС передом. Решили ехать в город, чтобы заправиться и купить болты вперемежку с шайбами, гайками, топором, водкой и пятью банками тушенки. То есть приобрести всё, без чего магия мостостроителей не работает.

Тридцать километров туда, тридцать обратно и мы снова оказались в лесу. На этот раз Дроздово нашлось там, где его и следовало искать с самого начала. На вырубке нас встретила тётя-управляющая. Она была по-осташковски ленива и груба одновременно.
– Чего вам? – Спросила тётя, приняв боевую стойку хорошо выдрессированной овчарки.
– Нам бы – говорю – два-три куба мелкого «кругляка».
– «Фишку» не дам! – Предложила она.
– Хорошо, – согласился я, – сами увезём, а распилить есть кому?
– Некому у меня пилить! – Ответила тётя и почесала задней лапой за ухом.
– Дайте – говорю – хоть одного завалящего латыша с бензопилой. Вон у вас их сколько! Латыши – они же ведь для всех, а не только для вас одной!
– Пилить некому, везти некому, а стоить будет четыре тыщи за весь объём. – Сказала тётя, и двинулась в недра строительного вагончика, унося в пасти огромный калькулятор.

Короче, договорились. Достали отогретую горячим Илюхиным дыханием бензопилу, подтянули цепь, стали пилить. Пила у нас старая – с одышкой. Пилит медленно, но зато криво. За час сделали четыре заготовки и стали грузить их на багажник Кобраса.

IMG_0527

Кобрас – боевой автомобиль, многое повидал. Но брёвнам, по сто килограммов каждое, был всё же удивлён, о чём доложил скрипом багажника и характерным креном на левый борт. Сочувствуя, видимо, его мучениям тётя вышла из своего вагончика и прорычала что-то вроде:
– Сейчас можете не платить. Вернётесь за второй партией, тогда и рассчитаемся. Полагаюсь, господа, на вашу честность.

Обратно поехали, что называется, пешком. Скорость была такая, что нас обгоняли даже мыши-полёвки. Мнут пятнадцать всё было нормально, пока Кобрас не начал вибрировать и громко стучать чем-то снизу в пол.
– Всё, – сказал Илья, – Стоп машина!
– Как думаешь, – спросил Никульшин, – что это?
– А чёрт его знает. – Ответил Илья. – Дорога есть дорога. Всякое может случиться.
– Давай, – говорю, – для начала сбросим балласт и посмотрим, что изменится.
– Ладно. – Душан открыл дверь. – Только скажите, куда идти. А то я не знаю дороги.
Но вместо Душана всё же решено было сбросить брёвна. Мы остановились у помойки, отстегнули реперы и, превозмогая боль в натруженных за день мышцах, стали сбрасывать в глубокий снег с таким трудом добытые сваи. Не знаю, лежат ли они там до сих пор или какой-нибудь деревенский мужик уже нашёл им достойное применение, знаю только, что Кобрасу это не помогло. Как выяснилось, лопнул опорный подшипник карданного вала.
– Вот, Душан, – сказал Илья, – видишь, в каких условиях приходится жить. Сталь не выдерживает, а люди продолжают борьбу!

Продолжать же борьбу было решено следующим образом. Первым делом, тихим ходом добраться до ШалашаКамыша. После, вызвонив из города Женю, чтобы привёз нам запчасти для Уазика, раскопать сам Уазик, скрытый под метровым слоем снега. Пообедать. Подготовить площадку, высверлить лунки. Встретить Женю, починить Уазик и снова лечь спать. Наутро предстояло вернуться на вырубку верхом на «Козле», чтобы увести из-под тётиного носа ещё несколько брёвен.

Когда площадка была почти готова, а первая лунка высверлена, Никульшин бросил инструмент и произнёс:
– Я так не играю! Мы не там делаем пирс!
– Уверен? – Спросил я.
– Absolutely. – Ответил он и пошёл встречать Женю.

Женя с понтом приехал на такси, успев захватить с собой цилиндры сцепления для Уаза, мотыля для рыбалки и надежду на Добрый Завтра. Мы с Душаном откопали Уазик. Илья, проведя под машиной четыре часа, смог её починить, а потом даже завести. Всё складывалось неплохо. Трудности преодолевались по мере поступления, и мы практически не выбивались из графика. Смущала только необходимость выбора новой площадки для пирса, но Голоса сказали Никульшину, что её нужно делать там, где клюёт плотва. В общем, разобрались. И так как чёрная икра кончилась, – закусили красной и легли спать. Но тут начались настоящие проблемы.

Ночью во всей деревне отключили свет, и наши обогреватели перестали излучать тепло, а мои носки покрылись инеем. Как позже выяснилось, без электричества эти радиаторы не работают. Думаю, когда температура в помещении приближается к нулю, тут недалеко и до мужеложства, но бог миловал – видимо, мы слишком устали.

Утро встретило нас ярким солнцем и морозом в двадцать два градуса. Промёрзшие за ночь рёбра угрожающе хрустели. Горячий чай застревал в глотке ледяной пробкой. Мотыль сдох.
– Уазик не заводится. – Доложил Илья. – Слишком холодно.
– Мы можем что-нибудь сделать? – Спросил Никульшин.
– Если мотыль воскреснет, построим скит. – Ответил Илья и пошёл собирать вещи.

Таким образом, мы перешли к решающей фазе возведения пирса под названием «Экстренная эвакуация в Москву». Полярная станция ШалашКамыш была законсервирована и опечатана. УАЗ остался врастать в грунт. Кобрас погрузили на эвакуатор и отогнали в Осташков. Наше грандиозное сооружение, показавшись на мгновение в Мире Вещей (вот ещё одно название для гипермаркета), снова укрылось в розовом тумане Мира Прекрасных Нереализованных Идей Двадцать Первого Века.

– А как мы поедем домой? – Спросил Душан.
– На автобусе до Твери, – ответил я, – а дальше на поезде.
– А автобусы сегодня ещё будут? – Уточнил он.
– Конечно! – Уверил нас Илья. – Они тут постоянно ходят!
– Сегодня рейсов больше нет. – Сказала девушка в кассе.
– Как нет? – Возмутился Никульшин, потрясая мобильником. – Должны быть! Я их в Интернете видел!
– Дорога – есть дорога. – Успокоил его Илья. – Всякое может случиться.

Но автобус всё же нашёлся. Он прятался за углом здания железнодорожного вокзала и тихо по-кошачьи урчал дизельным двигателем. На его лобовом стекле отчётливо читалось непонятное Душану, но хорошо знакомое нам слово «Тверь».

В столицу региона прибыли в двадцать сорок пять.
– Через пятнадцать минут – намекнул Илья – даже пиво продавать перестанут.
– Так это же совсем скоро! – Воскликнул Душан и стал заламывать руки.
- Да, – сказал Илья, – писькин закон номер два.
– А первый какой? – Уточнил Никульшин.
– Первый – это про водку.

Но мы всё успели. Погрузились в скорый – номер сто сорок три, имея полные подолы водки, коньяка, сельди под луком и яиц под майонезом. Короче, эвакуация шла полным ходом. Наш поезд летел в Москву со скоростью удачной шутки изредка съезжая на обочину, чтобы пропустить вперёд того или иного Сапсана. Ведь детям Siemens неведомо это резкое слово – «ждать».

Я смотрел в окно. Подмосковную природу заметало. Я представлял себе, как промёрзший до шатунов Уазик снова обрастает метровыми сугробами, как сиротливо краснеет Кобрас, брошенный на обочине. Как стремительно остывают покинутые нами комнаты, и как тётя-управляющая, обнаружив знакомые брёвна в двух километрах от своего вагончика, лает матом, проклиная тот день, когда из мира исчез последний честный человек. А латыши время от времени подсыпают ей сухого корма в миску и сочувственно молчат. Они-то знают, что дорога – есть дорога и всякое может случиться.

IMG_0540

IMG_20130119_144619                 IMG_20130119_145048

7 комментариев:

  1. Ответы
    1. А что отмечаем? Чувствую праздничное настроение, но не пойму, почему.

      Удалить
    2. ах да, я забыла подписаться на ответные комментарии.

      Удалить
  2. " -Уазик не заводится. – Доложил Илья. – Слишком холодно.
    – Мы можем что-нибудь сделать? – Спросил Никульшин.
    – Если мотыль воскреснет, построим скит. – Ответил Илья и пошёл собирать вещи"

    Фото Никульшина хорошее.

    Тёма, эссе прекрасно!

    ОтветитьУдалить